|
— (франц.
grotesque
— причудливый, затейливый, смешной,
комический;
от
итал.grotta
— грот, буквально: «гротовый») —
древнейший художественный прием,
основанный, как и гипербола, на
преувеличении, заострении качеств и
свойств людей, предметов, явлений
природы и фактов общественной жизни.
Однако преувеличение в гротеске
имеет особый характер: это
фантастическое преувеличение, в
котором изображаемое полностью
выведено не только за пределы
«жизнеподобного», но и вероятного,
допустимого с точки зрения
правдоподобия. Фантастическая
деформация реальности — непременное
условие возникновения гротескного
образа.
Гротеск, наряду с гиперболой, широко
использовался в мифах, легендах и
сказках (яркий пример сказочного
гротескного образа — Кощей
Бессмертный). Сам термин «гротеск»
возник в
XV
в. для обозначения необычного типа
художественной образности: во время
раскопок в одном из древнеримских
гротов был обнаружен необычный
орнамент, в котором фантастически
переплелись различные растительные,
животные и человеческие формы.
Создавая гиперболические образы,
писатели используют преувеличение
как художественную условность,
которая может быть обоснована
«реалистически» (например, гиперболы
в хлестаковском «описании» жизни
Петербурга — результат неудержимой
страсти героя к вранью; гиперболы в
произведениях М.Ю.Лермонтова — один
из приемов романтического
изображения героев и событий). В
основе гиперболы лежит
исключительное, но возможное.
Границы между фантастическим и
реальным размыты, но не исчезают.
Основа гротеска — немыслимое,
невозможное, но необходимое писателю
для достижения определенного
художественного эффекта. Гротеск —
это фантастическая гипербола.
Гипербола ближе к реальности,
гротеск — к сну-мороку, кошмарному
сну, в котором фантастические
видения, будоражащие воображение,
неподдающиеся логическим
объяснениям, могут стать для людей
ужасающей «реальностью».
Возникновение гротескной образности
связано со сложнейшими механизмами
человеческой психики, в которой
взаимодействуют сознательное и
бессознательное. Недаром
впечатляющие гротескные образы в
произведениях русских писателей
нередко возникают именно в
сновидениях героев.
Сон Татьяны Лариной (пятая глава
романа «Евгений Онегин») наполнен
гротескными образами чудовищ:
Один в рогах с собачьей мордой,
Другой с петушьей головой,
Здесь ведьма с козьей бородой,
Тут остов чопорный и гордый,
Там карла с хвостиком, а вот
Полужуравль и полукот.
Татьяна с ужасом видит в «шалаше
убогом» фантастическую пляску: «рак
верхом на пауке», «череп на гусиной
шее / Вертится в красном колпаке»,
«мельница вприсядку пляшет / И
крыльями трещит и машет».
В фантастическом сне Раскольникова
создан гротескный образ хохочущей
старухи: «Бешенство одолело его:
изо всей силы начал он бить старуху
по голове, но с каждым ударом
топора смех и шепот из спальни
раздавались все сильнее и слышнее,
а старушонка так вся и колыхалась
от хохота». Бредовые видения
героя — психологический эквивалент
истины: схватка Раскольникова со
злом, воплощенным в «зловредной
старушонке», оказалась нелепой
борьбой Дон-Кихота с ветряными
мельницами. Зло лишь дико хохочет
над Раскольниковым. Чем неистовее он
хочет убить зло, тем больше сам
прирастает к нему («Сердце его
стеснилось, ноги не движутся,
приросли...»).
Художественные образы, созданные на
основе гротеска, кажутся абсолютно
неправдоподобными, абсурдными с
точки зрения здравого смысла. Их
поразительный
эмоционально-экспрессивный эффект
усиливается, как правило, еще и тем,
что гротескная образность
взаимодействует с вполне обычными,
не выходящими за границы
«реалистического» правдоподобия
образами, ситуациями, событиями.
Например, «персонажами» кошмарного
сна Татьяны наряду с чудищами
оказываются легко узнаваемые Онегин
и Ленский. В сновидении
Раскольникова мотивировка гротескной
ситуации и гротескного образа
хохочущей старухи вполне «реальна»:
это сон-воспоминание о совершенном
убийстве. В самом убийце и топоре —
орудии убийства — нет ничего
фантастического.
Сочетание гротескной образности и
вполне заурядных житейских и
общественных ситуаций широко
используется писателями-сатириками.
Например, в обычной ситуации
хождения по бюрократическим «мукам»,
изображенной в стихотворении
«Прозаседавшиеся» В.В.Маяковского,
возникают гротескные образы
бюрократов, «разорвавшихся на
части»: вместо людей измученный
герой видит на заседании «людей
половины». Нелепость происходящего
подчеркнута «спокойным голоском»
секретаря, для которого это
нормальная служебная ситуация.
Гротескные образы глуповских
градоначальников, у одного из
которых фаршированная голова, а у
другого вместо мозгов «органчик»,
создал М.Е.Салтыков-Щедрин в
«Истории одного города». История
Глупова наполнена и невероятными,
гротескными ситуациями («войны за
просвещение», война против жителей
Стрелецкой слободы, отказавшихся
употреблять горчицу, и т.п.). Все
эти ситуации — доведенные до
абсурда, но вполне обычные для
России противоречия и конфликты
между самодурной властью и народом.
|
