В 1759 г. Александр Сумароков начал издавать первый частный журнал в России под названием «Трудолюбивая пчела», наполненный очерками, эпиграммами, притчами. Издание частных журналов было важным событием в развитии русской журналистики. Издаваемые частными лицами, они, в отличие от официальных журналов, носили часто оппозиционный по отношению к правительству характер. Сумароков намеревался издавать журнал «помесячно для услуги народной». «Трудолюбивая пчела» отличалась политической тенденциозностью, недаром разрешение на печатание журнала было получено не сразу, и цензура пристально следила за издателем «Трудолюбивой пчелы», что в результате и привело к прекращению издания.

Первый номер вышел в конце января 1759 г. тиражом 1200 экземпляров, последний — в декабре того же года. В журнале ощущалась оппозиционность правительству Елизаветы Петровны и поддержка находящейся в то время в опале Екатерины. Однако основным в сатирических очерках и фельетонах «Трудолюбивой пчелы», принадлежащих самому издателю, было обличение злоупотреблений, насилия, лихоимства и казнокрадства, процветающих в Российской империи. В журнале сотрудничали И. Дмитриевский, Г. Козицкий, А. Аблесимов, А. Ржевский, А. Нартов, В. Тредиаковский и другие авторы, но основная направленность журнала была связана с материалами Сумарокова, которые составляли большую часть в каждой книжке «Трудолюбивой пчелы». Если в первые полгода издания в журнале встречаются статьи по философии, филологии, истории (например:  «О первоначалии и созидании Москвы»,  «О истреблении чужих слов из русского языка», «Об остроумном слове» и др.). то в дальнейшем в журнале усиливаются обличительные тенденции.

В своих литературно-критических статьях Сумароков полемизировал с Тредиаковским, Ломоносовым, заботясь о судьбах русской литературы. В полемике он исходил из своих представлений о средствах, с помощью которых можно было создать истинно национальную культуру. Сумароков верит в силу слова, обращенную к разуму. Он отстаивает ясность мысли и простоту чувств, считая, что «великолепие», пышность, т. е.  блестящий,  торжественно-напряженный  стиль поэзии Ломоносова, лишены естественности, строгой логичности.

В статье «Речь о критике» Белинский, рассматривая критику Сумарокова на Ломоносова, приводит пример подобной критики: «Возлюбленная тишина, блаженство сел, градов ограда. Градов ограда сказать не можно. Можно молвить, селения ограда, а не ограда града; град от того и имя свое имеет, что огражден. Я не знаю, сверх того, что за ограда града тишина...» — и т. д.

Вместе с тем Белинский отдавал должное Сумарокову: «...Сумароков был совсем неплохой поэт для своего времени, на которое поэтому он и не мог не иметь сильного влияния. Он знал хорошо французский и немецкий языки, был хорошо воспитан и образован в духе времени; и будь у него немного побольше вкусу, немного поменьше самолюбия да владей он русским языком хоть так хорошо, как владел им Ломоносов,— то при своем жизненном и общественном направлении он решительно затмил бы всех писателей своего времени!..»

Характерно, что, несмотря на полемику с Ломоносовым, Сумароков в статье «О стопосложении» писал: «Ломоносова и Поповского нет, а другие стихотворцы мне неизвестны».

К числу наиболее сатирически острых, злободневных очерков в «Трудолюбивой пчеле» можно отнести «Письмо о некоторой заразительной болезни», в котором обличается взяточничество; письмо «О достоинстве», в котором Сумароков вновь проводит свою мысль о том, что чины, богатство и знатность не составляют еще достоинства человека; очерк «О домостроительстве». В последнем автор негодующе клеймит жестокость и бессердечие помещиков по отношению к крепостным. Подобный «домостроитель», «изверг природы», получивший богатство свое за счет непомерного труда крестьян, назван Сумароковым «доморазорителем». Сумароков здесь вновь повторяет мысль о естественном равенстве: «...каждый человек есть человек, и все преимущества только в различии наших качеств состоят».

Будучи и здесь выразителем сословных интересов дворянства, Сумароков тем не менее пишет, что «можно и крестьянину такую же есть курицу, какую вельможа, ибо от вельможи больше рассудка требуется, а не прожорливости». И хотя помещик — «голова», а крестьянин — «мизинец», «однако и мизинец ноги есть член тела».

Гневно и страстно звучат слова Сумарокова, обращенные к помещику-крепостнику: «Увеселяюся ли я тогда, имея доброе сердце и чистую совесть, когда мне такой изверг показывает сады свои, оранжереи, лошадей, скотину, птиц, рыбные ловли, рукоделия и прочее? но я с такими домостроителями не схожуся и пищи, орошенныя слезами, не вкушаю. Много оставит он детям своим; но и у крестьян его есть дети. В таком обеде пища — мясо человеческое, а питие — слезы и кровь их». Статья Сумарокова «О домостроительстве» — один из ярких примеров обличительной литературы XVIII в.

Неоднократно проводит Сумароков в своем журнале мысль, характерную и для его литературных произведений, о том, что богатство и знатность не суть достоинства человека. «Справедливо ли говорится вместо «человек, имеющий великий чин» и «человек знатного рода», — честный человек? Из сего следует, что все крестьяне бесчестные люди, и это неправда; земледелие не воровство, не грабительство, но почтенное упражнение», — писал Сумароков в письме «О достоинстве».

В очерке «Сон. Щастливое общество» Сумароков в публицистической форме «сна» рисует утопическую страну, в которой социальное устройство не имеет ничего общего с окружающей его действительностью. В этой стране монарх — «великий человек» — воплощение всех добродетелей, он заботится прежде всего о пользе подданных и опирается в своем правлении на столь же добродетельных «избранных помощников».

В этом «щастливом обществе» законодательство основано на естественном праве, «не имеют тамо люди ни благородства, ни подлородства и преимуществуют по чинам, данным им по их достоинствам и столько же права крестьянский имеет сын быть великим господином, сколько сын первого вельможи». Раскрывающаяся утопическая картина жизни «щастливого общества», где все основано на разуме — «грамоте тамо все знают», — лишь подчеркивает несправедливость и беззаконие, царящие в современной писателю действительности. Недаром свой очерк Сумароков заканчивает словами: «Дай боже, чтобы сны, подобные сиу сему, многим виделися, а особливо наперсникам фортуны».

Сатирические очерки Сумарокова, которые часто направлялись против придворной верхушки, острые эпиграммы и притчи писателя способствовали тому, что цензура пристально следила за издателем «Трудолюбивой пчелы», и журнал Сумарокову пришлось закрыть. В декабрьской, двенадцатой книжке «Трудолюбивой пчелы» появилось стихотворение «Расставание с музами», в котором Сумароков писал:

С Париасса нисхожу, схожу противу воли
Во время пущего я жара моего
И не взойду по смерть я больше на него.
Судьба моей то доли.
Прощайте, музы, навсегда!
Я более писать не буду никогда.

Этим стихотворением заканчивался последний номер журнала, который положил начало сатирическому направлению в журналистике XVIII в.

Источник: «Русская литература и журналистика XVIII века». / Татаринова Л.Е. – М.: "Проспект", 2006 г.