Центром идейной жизни 1840-х годов стал журнал «Отечественные записки». История этого издания началась в 1818г., когда чиновник и литератор П.П. Свиньин получил разрешение на издание сборника этнографических и краеведческих материалов, сведений о путешествиях, изданиях, достопримечательностях различных местностей и пародов России. С 1820 по 1830 г. он выходил как ежемесячный журнал, но успеха у подписчиков не имел, часто нарушая периодичность выхода. В 1838 г. Свиньин передал журнал сроком на пять лет в аренду А.А. Краевскому, и с этого времени началась новая история этого издания, утвердившего уникальный в мировой журналистике тип — энциклопедический, или «толстый», журнал.

В 1839 г. Свиньин умер, и Краевский стал хозяином журнала. С именем Краевского связан тридцатилетний период «Отечественных записок», самым замечательным временем которого стали сороковые годы, принесшие журналу заслуженную известность и уважение читающей России.

А.А. Краевский стал создателем первого в России издательского концерна, куда в 1840-х годах вошли журнал «Отечественные записки», «Литературная газета» и «Русский инвалид». Деловой, предприимчивый издатель и редактор, он обладал талантом чувствовать запросы и настроения читательской аудитории. В изданиях Краевского работали лучшие журналисты того времени — В.Г.Белинский, Н.А.Некрасов, А.И.Герцен, В.П.Боткин, А.И. Галахов и др. Здесь были опубликованы художественные произведения А.И.Тургенева, А.И.Герцена, Ф.М.Достоевского, Н.А.Некрасова, А.В.Кольцова. С «Отечественными записками» связано формирование «натуралыюй школы» — литературного направления, утвердившего принципы реалистического искусства.

Приступая к изданию «Отечественных записок», А.А. Краевский не мог не учитывать опыта самых популярных журналов предшествующего десятилетия — «Библиотеки для чтения» О.И. Сенковского и «Московского телеграфа» Н.А.Полевого, создавших в отечественной журналистике тип энциклопедического издания. Под его руководством «Отечественные записки» стали классическим образцом такого журнала. Его успеху способствовала четкая общественная позиция. Правда, направление «Отечественных записок» сложилось не сразу.

В программном заявлении цель журнала определялась как «содействие просвещению», поиск некоей абстрактной «истины» в науке, искусстве и жизни, ориентация на «все круги читателей». Неопределенность позиции издания проявилась в характере первых опубликованных в нем материалов. Журнал открывался отделом «Современная хроника России», где печатались переложения официальных документов, извлечения из правительственных сообщений, отчетов. Это была удачная находка А. Краевского как редактора: учесть интерес публики к политической информации, так как в соответствии с требованиями цензурного устава 1828 г. публикации этих материалов были сведены до минимума. Под этой же рубрикой публиковалась экономическая, научная и техническая информация. В журнале были также следующие отделы: «Науки», «Словесность», «Художества», «Домоводство, сельское хозяйство и промышленность», «Критика», «Современная библиографическая хроника», «Смесь». Краевский гарантировал читателям строгую периодичность выхода журнала — 1-е число каждого месяца, и все годы издание не нарушило своего обязательства.

Первые номера журнала были с интересом восприняты современниками, хотя многие из них отмечали его излишний объем. Очень скоро сам А.А. Краевский почувствовал основной недостаток журнала — отсутствие «мнения», неопределенность позиции. Дело в том, что отдел критики и библиографии возглавлял бывший учитель словесности, специально приглашенный из Москвы, В.С. Межевич, статьи которого не привлекали внимания читателей. Ведущий отдел журнала оказался безликим.

Особое отношение российского читателя к отделу критики, библиографии, словесности объяснялось цензурными условиями XIX в., когда обсуждение в прессе общественных и политических проблем было запрещено и о насущных вопросах жизни журналисты вынуждены были говорить завуалировано, чаще всего под видом литературной критики, «в одежде теории», пользуясь эзоповым языком. Это во многом предопределило уникальный характер отечественной журналистики и литературы, воспринимаемой как «совесть народа, учебник и толкователь жизни».

Взгляд Краевского обратился к В.Г.Белинскому, обладавшему к 1839 г. пятилетним опытом журнальной работы и уже имевшему известность в литературных и журнальных кругах. Еще в 1838 г. соратник Краевского по «Отечественным запискам» И.И. Панаев рекомендовал ему Белинского на должность ведущего литературного критика. С середины 1839 г. по предложению Краевского Белинский стал московским корреспондентом «Отечественных записок», а также «Литературных прибавлений к "Русскому инвалиду"», а в октябре того же года Белинский приехал в Петербург, приняв приглашение к постоянному сотрудничеству. Краевский поручил Белинскому два больших отдела: «Критика» и «Современная библиографическая хроника». Кроме того, предполагалось его участие в других изданиях Краевского.

С приходом Белинского отдел критики совершенно изменился. Он состоял из двух разделов — «Русская литература» и «Иностранная литература», где кроме ежемесячных обзоров литературы и журналистики печатались также отдельные статьи как самого критика, так и его друзей по предыдущей журнальной работе — А. Галахова, В. Кудрявцева, В. Боткина и др. В 1842 г. Белинский привлек к работе в «Отечественных записках» и Н.А. Некрасова.

С особой тщательностью велся отдел библиографии. Еще начиная издание, Краевский обещал подписчикам, что журнал будет давать регулярные отчеты обо всех выходящих в России книжных новинках. Благодаря Белинскому Краевский слово перед читателями сдержал, хотя изнурительная работа по составлению библиографических заметок скоро стала тяготить критика, и необходимость постоянно отвлекаться на нее, нередко сопровождавшаяся также отсутствием денежного вознаграждения, стала причиной того, что в 1846 г. Белинский покинул «Отечественные записки».

Белинский пришел в журнал Краевского в период своих философских исканий; в это время он был увлечен гегелевской мыслью: «Все действительное разумно». Но российская действительность даже теоретически не укладывалась в рамки этой формулы, а собственная творческая практика убедила Белинского в противоречивости гегелевского постулата. К 1841 г. Белинский простился с односторонне истолкованной формулой, и отныне исследование действительности, жизненных проблем, которое велось им в форме литературной критики, стало смыслом его творческой деятельности. В конце 1841 г. в письме к Боткину он написал знаменитые слова о девизе своей жизни: «Идея социализма... стала для меня идеею идей, бытием бытия, вопросом вопросов, альфою и омегою веры и знания». Идея социализма для Белинского — это внимание к социальным проблемам, внимание к личности: «Социальность — вот девиз мой. Что мне в том, что живет общее, когда страдает личность».

Это направление мыслей Белинского, поворот к действительности сказался на окончательном формировании демократического направления «Отечественных записок». В своей литературно-критической практике он соединил анализ художественного произведения с конкретными социальными проблемами. В рецензии на книгу Ф. Лоренца «Руководство к всеобщей истории» он объявил отрицание действительности стороной «всецелого и вечного духа жизни». Исследование действительности, по мысли Белинского, — это ее критика. «Критиковать, — писал он в статье «Речь о критике», — значит искать и открывать в частном явлении общие законы разума». Белинский прямо объявил критику «сознанием действительности», и этот воинственный дух его выступлений, свежесть мыслей, яркость суждений привлекали к «Отечественным запискам» огромную аудиторию. Тиражи журнала росли, и в этом была основная заслуга Белинского.

Меняется и структура журнала. С 1842 г. основную площадь издания занимают литературно-критические статьи, постоянным становится отдел иностранной словесности, журнал меняет сам тон публикаций, вступая в полемику с официальной журналистикой и славянофилами. В отделе «Смесь» с этой целью появляется рубрика «Литературные и журнальные заметки», автором которых в основном был Белинский.

«Хочу говорить о жизни по факту», — писал он в письме к Боткину, и это стремление было в полной мере реализовано им в годовых обозрениях «Отечественных записок». Первый из них еще носил следы его философских раздумий и напоминал научный трактат, но со второго Белинский обратился к анализу содержания журнальной периодики, поскольку именно «в журналах теперь сосредоточилась наша литература и оригинальная, и переводная».

Обзор «Русская литература в 1842 году» был этапным в творчестве Белинского: он отказался от тезиса, «у нас нет литературы» и констатировал «зрелую и мужественную силу» отечественной литературы. Основанием для этого стал выход «Мертвых душ» Гоголя. Определилось и его отношение к методу журналистского творчества. Белинский формулирует отношение к факту: «Факты ничто, — пишет он в начале обзора, — и одно знание фактов также ничто, все дело в разумении значения фактов», а познать факт значит для него «перевести факт на идею». Отсюда и его требование к литературе и журналистике — быть не только верным отголоском общественного мнения, по и его ревизором, контролером и руководителем.

Обзоры Белинского носили полемический характер, особенно в той части, которая касалась произведений славянофилов. Анализируя творчество Языкова и Хомякова, он руководствовался не эстетическими соображениями, он критиковал их отношение к жизни, «неистовую и глубокомысленную романтическую фразеологию в стихах и прозе». Его негодование вызывало их нежелание «снизойти до ознакомления с толпою, до изучения ее характера, положения, потребностей, нужд».

Большое место в обзорах 1844 и 1845 гг. занимает анализ произведений писателей «натуральной школы», существенную заслугу которых критик видел в том, что она «обратилась к так называемой "толпе", исключительно избрала ее своим героем, изучает ее с глубоким вниманием и знакомит ее с нею же самою». Это, по мысли критика, и значит «сделаться вполне национальною, русскою, оригинальною и самобытною... выражением и зеркалом русского общества».

«Вся сфера современного общественного движения, — писал Белинский, — теперь выражается словом пресса: это живой пульс общества, по биению которого вернее, нежели по какому-нибудь другому признаку, можно судить о состоянии общества в отношениях: политическом, административном, ученом, литературном, нравственном, в отношении к народному духу, богатству, промышленности, ремеслам и пр., и пр.» Среди всех сторон жизни, отражаемых печатью, первое место Белинский отводит политическим проблемам.

В 1842 г. в статье «Литературный разговор, подслушанный в книжной лавке» Белинский дает точную характеристику сущности государства, лицемерно прикрывающего конституционными свободами подлинное лицо эксплуатации. Широко известны его слова о «западных Чичиковых», «но в другом платье: во Франции и в Англии они не скупают мертвые души, а покупают живые души на свободных парламентских выборах». В рецензии на роман французского писателя Э. Сю «Парижские тайны» Белинский отмечает лицемерие буржуазных законов, провозгласивших формальное равенство всех членов общества. «Хорошо равенство! — пишет Белинский. — И будто легче умирать зимою в холодном подвале или на холодном чердаке, с женою, с детьми, дрожащими от стужи, не евшими три дня, будто легче так умирать с хартиею, за которую пролито столько крови, нежели без хартии». Публицист пишет, что в буржуазном обществе «вся власть, все влияние на государство сосредоточены в руках владель­цев... а народ оказался совершенно отчужден от прав хартии, за кото­рую страдал».

Для пропаганды демократических идей Белинский использовал любой повод, и порой как бы случайно оброненная фраза говорила читателю больше иного трактата.

Демократическая публицистика «Отечественных записок» была полемически направлена против идей социального смирения, политической инертности. В рецензии на книгу стихов А.С. Хомякова, одного из лидеров славянофильского направления, напечатанной в «Отечественных записках», содержалась прямая декларация необходимости политического действия: «Дремлющему смирению нужен толчок, необходимы будильники, вызывающие на "делание", а не блистательные гипотезы, которые убаюкивают праздных, обещая им в будущем все возможные блага, а в настоящем обрекая на стояние и застой... Притом же смирение в политике вредно, сказал Карамзин, а народы, как восточные, так и западные, не могут существовать без политики».

Подбор литературы для рецензирования также носил определенный характер. Так, во 2-м номере журнала за 1842 г. в разделе «Французская литература» рецензировались книги, так или иначе касавшиеся событий революции во Франции. Это «Десять лет опытов во время революции» Ш.Лакретеля, «Воспоминания о терроре 1788-1795 гг.» Ж.Дюваля и «Воспоминания генерала М.Дюма» с обширным цитированием рассказов о революции.

Если обратиться к комплекту журнала за 1842-1845 гг. — время расцвета издания, — то трудно найти номер, где бы не было материала, в той или иной степени не затрагивавшего проблем борьбы нового и старого, революционных процессов. Так, в 3-м номере «Отечественных записок» за 1845 г. в статье «Английская литература» говорилось: «...во всей Западной видна борьба старого с новым, бит­ва великая, битва на смерть».

Как правило, эта идея находила воплощение не в каком-то единичном материале, а во всех основных отделах журнала. В указанном номере «Отечественных записок» в рецензии на сочинения Константина Масальского Белинский писал: «Дух жизни, ведущий человечество, всегда на стороне нового против старого; потому что без этого исключительного и одностороннего стремления всегда к новому, всегда к будущему не было бы никакого движения, никакого хода вперед, не было бы прогресса, истории, жизни». Там же была напечатана и первая статья из цикла «Письма об изучении природы» Герцена. Таким образом, все содержание номера было выдержано в едином духе.

Аналогичную картину организации материала наблюдаем и в 4-м номере «Отечественных записок». В отделе «Иностранная литература» говорилось о книгах «История английской революции» Гизо, «История французской революции» Тьера, «История коммуны» Тьерри. Сочувственно изображалось восстание Яна Гуса: «Церковь отомстила Гусу за смелое его восстание, — писал журнал, — он был сожжен, сожжены были и книги его. Но если можно сжечь людей и книги, то нельзя сжечь идеи, которые из пепла возникают еще чище, еще сильнее, еще плодотворнее». Тема революции звучит и в следующем, 5-м номере журнала. В нем читатель находит рассказ о политической жизни Германии перед революцией. В рецензии на книгу Пертеса «Политическая жизнь Германии» явственно звучала мысль о закономерности революционных изменений, о необходимости социальных преобразований. В отделе «Смесь» была напечатана статья «Нынешнее состояние торговли неграми», вызывавшая аналогии с бедственным положением крепостных в России. В следующих номерах продолжали печататься большие статьи о книге Тьера «Консульство и империя», а также «Письма об изучении природы» Герцена.

С особым вниманием «Отечественные записки» следили за политической жизнью Франции и ее литературой. В 10-м номере читателю рекомендовалось сочинение Сент-Олера «История Фронды». «Франции, — писал журнал, — принадлежит пальма первенства по части новейших исторических сочинений. Народ, живущий столь полною политическою жизнью, не мог не произвести людей, способных не только понимать, но и сочувствовать всякому социальному положению». Особо подчеркивалось в материале сочувствие социальному положению низов.

Под влиянием литературной критики Белинского изменились тон и содержание отдела «Науки». С 1842 г. в журнале стал сотрудничать А.И. Герцен. Выдающимся явлением отечественной научной публицистики стал цикл его статей «Дилетантизм в науке», напечатанный в четырех номерах журнала в 1843 г. Ключевой проблемой, поднятой Герценом в «Дилетантизме в науке», был вопрос о внедрении науки в жизнь, о соединении научного знания с практической деятельностью. Главным выводом этих статей была мысль о том, что наука должна «перейти во всеобщее сознание», «сделаться достоянием площади и живоначальным источником действования и воззрения в каждого». Наука, по мысли Герцена, должна объяснить ход развития человечества и место каждой личности в этом процессе. В статье не только раскрывалось преобразующее значение соединения науки и практики, но и подчеркивалась особая важность этой задачи в России, скованной неподвижностью официальной идеологии. «Нам понравилось загребать жар чужими руками, нам показалось, что это в порядке вещей, чтоб Европа кровью и потом вырабатывала каждую истину и открытие: ей все мучения трудной беременности, трудных родов, мучительного кормления грудью, — а дитя нам, — писал Герцен. — Мы проглядели, что ребенок будет у нас — приемыш, что органической связи между нами и им нет...»

Дилетантизм, в представлении Герцена, — понятие собирательное. Это качество вообще присуще всем врагам науки, противникам прогресса. Дилетанты — это и формалисты, «потерявшие дух за подробностями и упорно остающиеся при рассудочных теориях и аналити­ческих трупоразъятиях», и романтики, которые «чувствуют необходимость пофилософствовать, но пофилософствовать легко и приятно, в известных границах». Всех врагов науки объединяет одно качество — нежелание включиться в конкретную жизнь общества.

Статьи Герцена были многоплановы и охватывали широкий круг вопросов, связанных с литературой, эстетикой, историей. В центре всех этих проблем находились поиски путей исторического развития, познать закономерности которого можно при помощи науки. Диалектический метод Гегеля как основа научного познания действительности был активно воспринят Герценом.

Развитие, по Герцену, — это «нравственно благое, свободное деяние». «Ему должна предшествовать наука; без ведения, без полного сознания нет истинно свободного деяния». Там, «где начинается сознание, там начинается нравственная свобода, — писал он, — каждая личность одействотворяет по-своему призвание».

Так выстраивалась определенная логическая цепь, своего рода формула развития, вершителем которого является отдельная личность. В контексте своего времени, в стране, где всякая заявка на личную и гражданскую свободу могла быть воспринята как политическая крамола, эти мысли звучали особенно остро. В этой устремленности к воспитанию сознательного действия каждого человека состоял революционизирующий пафос произведения Герцена. Цель познания, цель развития — «осуществление всего, что есть за душой, освобождение от естественных и искусственных пут».

Главным выводом из статей Герцена был вывод о необходимости «действия», «деяния». Проблема соотношения личности и общества решалась только при условии активной преобразующей деятельности каждого человека: «В разумном, нравственно свободном и страстно энергическом деянии человек достигает действительности своей личности и увековечивает себя в мире событий». Личность, по мысли Герцена, призвана «в мир социально-исторический, нравственно свободный и положительно-деятельный... человек не может отказаться от участия в человеческом деянии, совершающемся около него; он должен действовать в своем месте, своем времени».

В 1845 и начале 1846 г. в «Отечественных записках» был опубликован цикл статей Герцена «Письма об изучении природы». В «Письмах» Герцен материалистически обосновал поступательный ход развития человеческого общества. «Мне хотелось одного, — писал он о цели своего произведения, — по мере возможности показать, что антагонизм между философией и естествоведением становится со всяким днем нелепее и невозможнее, он держится на взаимном непонимании, что эмпирия истинна и действительна, как идеализм».

В работе проводилась мысль, что историческое развитие общества подчиняется тем же законам, что и живая природа. Принципиально важным для развития русской общественной мысли был вывод о том, что «философия без естествоведения так же невозможна, как естествоведение без философии». В подтверждение этого тезиса Герцен давал обширный экскурс в историю развития философии и естественных наук. Идеи эволюции также вели к отрицанию окружающей действительности. В одном из «писем» — «Последняя эпоха древней науки» — Герцен эзоповым языком характеризовал время, «когда мыслящие люди разглядывают обличившуюся во всем безобразии лжи несоответственность существующего порядка с сознанием». Эти слова вполне могли быть восприняты читателем как характеристика современного ему общества.

Интерес «Отечественных записок» к социально-философской проблематике объяснялся прежде всего стремлением прогрессивных русских мыслителей изменить окружающую действительность. В свою очередь, это стремление определялось нараставшими в стране антикрепостническими настроениями. Отсюда постоянная проекция философских и исторических проблем на общественную жизнь.

Начиная работу в «Отечественных записках», Белинский писал: «Если дело дойдет до того, что мне скажут: независимость и самобытность убеждений или голодная смерть — у меня достанет силы скорее издохнуть, как собаке, нежели живому отдаться на позорное съедение псам. Что делать — я так создан». Независимость и самобытность суждений критика, демократическая позиция способствовали тому, что журнал «Отечественные записки» стал главным руководителем общественного мнения в 40-е годы, а его авторитет в глазах читателя возрастал с каждым номером. Тираж журнала вырос от 1200 экземпляров в год прихода Белинского до 5000 в 1846 г. Журнал распространялся и в столицах, и в провинции, а если учесть обычную для российской интеллигенции практику передачи полюбившихся изданий для чтения в другие руки, то масштабы распространения станут еще более внушительными.

С ростом тиража и авторитета журнала усилились цензурные преследования и происки охранительной прессы, особенно со стороны Ф. Булгарина. Уже в 1843 г. С. Уваров потребовал от цензоров «быть как можно строже» к периодике, а особенно к «Отечественным запискам». В 1846 г. в III Отделение поступает докладная записка Булгарина «Социализм, коммунизм и пантеизм в России в последнее 25-летие». Основное место в ней отведено «Отечественным запискам». Булгарин предупреждает власти, что все направление журнала «клонится к тому, чтобы возбудить жажду к переворотам и революциям». Идейный сподвижник Булгарина литератор Б.Федоров, по воспоминаниям современников, носил в III Отделение выписки из журнала «целыми корзинами».

Усиление цензурного наблюдения встревожило осторожного Краевского, боявшегося репрессий со стороны правительства. Он стал подвергать написанное Белинским «домашней цензуре», увеличил объем изнурительной черновой работы. Весной 1846 г. Белинский решил порвать с «Отечественными записками». Вместе с актером М.С. Щепкиным он предпринимает путешествие по югу России, а по пути останавливается в Москве, встречается с Герценом, Некрасовым и Панаевым. К этому времени у них созревает мысль о создании журнала, где бы Белинский мог чувствовать себя свободным от редакторского произвола. Некрасов и Панаев начинают хлопотать о приобретении пушкинского «Современника», который после смерти поэта находился в руках профессора Петербургского университета П.А. Плетнева. К октябрю 1846 г. вопрос о переходе журнала в руки Некрасова и Панаева был решен.

После ухода Белинского из «Отечественных записок», который Герцен по значению сравнивал с Ватерлоо, «после которого Наполеон все Наполеон — да без армии», в журнале произошли изменения, которые были особенно заметны по отделу критики и библиографии. Вместо Белинского его стал вести молодой публицист В.Н. Майков. 1847 г. «Отечественные записки» начали его статьей «Нечто о русской литературе в 1846 году». Как видно из названия, критик и не претендовал на полный, как это делал Белинский, обзор литературы за прошедший год, ограничиваясь комментарием к заметным литературным явлениям. Белинский рассматривал 1845 и 1846 гг. как время торжества нового направления — критического реализма во главе с Гоголем и «натуральной школой». Майков же считал, что данный период для литературы «не имеет ровно никакого значения». Внутренняя полемика с Белинским, некоторая фрагментарность и отсутствие генеральной идеи, определенной точки зрения — это то, что характеризует статью Майкова. После его неожиданной гибели в июле 1847 г. ведущий отдел журнала возглавлял А. Галахов, а затем В. Дудышкин. Отдел критики терял остроту и авторитет в глазах читателя. В этот период в журнале на прежнем высоком уровне оставались лишь отдел словесности, где печатались Достоевский, Тургенев, Григорович, и отдел науки (Грановский, Кавелин и др.).

Заметным явлением в творческой истории «Отечественных записок» явились статьи либерально настроенного чиновника Министерства государственных имуществ А. Заблоцкого-Десятовского «Причины колебания цен на хлеб в России», где публицист доказывал нерентабельность труда крепостного крестьянина и подводил читателя к мысли о необходимости изменения экономических отношений.

В четырех номерах «Отечественных записок» за 1847 г. была опубликована статья В.А.Милютина «Пролетарии и пауперизм в Англии и во Франции». Милютин посвятил свою работу исследованию актуальной и сложной проблемы, в которой была сфокусирована сущность экономических вопросов того времени, — проблемы бедности. Сама ее постановка имела в России особый смысл и вполне различимый политический подтекст. Впервые в русской журналистике был дан развернутый анализ сложнейшей политико-экономической проблемы — проблемы нищеты.

Статья содержала острую критику взглядов современных Милютину буржуазных политэкономов. Вместе с тем она была обращена и против защитников самодержавного строя в России. Рассматривая принципы организации капиталистического производства, публицист приходит к выводу, что оно основано на неравенстве распределения, и резко критикует его. «Ныне капитал и труд совершенно отделены друг от друга и ничем между собой не связаны. Интересы капиталистов не только не тождественны с интересами работников, но даже противоположны им... Капитал в настоящее время давит труд, доводит его же до последней крайности, обращается с ним совершенно так же, как обращались некогда феодальные бароны со своими беззащитными вассалами». Это сравнение, возможно, употреблено Милютиным не случайно. Несостоятельность крепостной, феодальной зависимости была очевидным фактом для многих. Но такую же несостоятельность обнаруживала и западноевропейская действительность, капиталистическая система, натиск которой явственно ощущался в экономической жизни России. В статье выражалась надежда, что «недалеко то время, когда, не довольствуясь одними частными мерами, приступят к полному и существенному преобразованию хозяйственных отношений и заменят ныне существующее неустройство более правильною, разумною и твердою организацией труда».

В 1848 г., когда уже начинался период «мрачного семилетия», эта статья Милютина, а также повесть Салтыкова-Щедрина «Запутанное дело», за которую писатель был отправлен в ссылку, вызвали особое негодование цензурного комитета. Краевский был вызван в III Отделение, где от него прямо потребовали придать журналу направление, «согласное с видами правительства». Редактор вынужден был согласиться и в июльском номере «Отечественных записок» опубликовал статью «Россия и Западная Европа в настоящую минуту», основной смысл которой вполне соответствовал тезису официальной идеологии о пагубности европейского влияния на Россию. Так закончился самый блестящий период в истории журнала, на публикациях которого было воспитано целое поколение отечественной интеллигенции XIX в. — шестидесятники.

Источник: «История русской журналистики XVIII-XIX веков». / Громова Л.П., Ковалева М.М., Станько А.И., Стенник Ю.В. и др. Под ред. Громовой Л.П. – СПб.: Издательство С-Петерб. ун-та, 2003 г.