Вот какую сравнительно небезынтересную историйку рассказал мне один работник городского транспорта.
    Причем до некоторой степени эта историйка поучительна не только для транспорта. Она поучительна и для других участков нашей жизни.
    По этой причине мы и решили затруднить внимание почтенных читателей сей, как говорится, побасенкой в виде небольшого фельетона.
    Так вот в одном управлении служил один довольно крупный работник по фамилии Ч.
    Он в течение двадцати лет занимал солидные должности в управлении. Одно время он, представьте себе, возглавлял местком. Потом подвизался в должности председателя правления. Потом еще чем-то заправлял.
    Короче говоря, все двадцать лет его видели на вершине жизни. И все к этому привыкли. И никто этому не удивлялся. И многие думали: "Это так и надо".
    Конечно, Ч. не был инженером или там техником. Он специального образования не имел. И даже вообще с образованием у него было, кажется, исключительно слабовато.
    Ничего особенного он делать не умел, ничего такого не знал и даже не отличался хорошим почерком.
    Тем не менее все с ним считались, уважали его, надеялись на него и так далее.
    Он был особенно необходим, когда происходили собрания. Тут он, как говорится, парил как бог в небесах. Он загибал разные речи, произносил слова, афоризмы, лозунги. Каждое собрание он открывал вступительной речью о том, о сем. И все думали, что без него мир к черту перевернется.
    Все его речи, конечно, стенографировались для потомства. И к своему двадцатилетнему юбилею он даже задумал издать свои речи отдельной брошюркой. Но поскольку в последнее время из бумаги стали усиленно производить блюдечки и стаканчики для мороженого, то на его брошюру бумаги как раз не хватило. А то бы мы с интересом читали его оригинальные речи и удивлялись бы, какие бывают люди.
    Так или иначе, его двадцатилетний юбилей решили пышно отпраздновать. И даже был куплен портфель с дощечкой, на которой выгравировали слова: "Вы... этот... который... двадцать лет... и так далее... Мы вас... Вы нас... Мерси... И прочее... и все такое..."
    В общем, что-то в этом духе.
    Но еще не состоялся этот юбилей, как вдруг произошло событие, заметно снизившее значение предстоящего праздника.
    Вот что случилось на последнем собрании.
    Наш Ч. только что произнес речь. Он произнес горячую и пламенную речь - дескать, рабочие... труд... работают... бдительность... солидарность...
    И, утомленный своей речью, под гром аплодисментов сел на свое место рядом с председателем и стал рассеянно водить карандашом по бумаге.
    И вдруг, представьте себе, встает один работник из вагоновожатых. Исключительно чистенько одетый - в сером костюмчике, в петлице незабудка, носки, туфли...
    Вот он встает и так говорит:
    - Тут мы сейчас слышали убедительную речь тов. Ч. Хотелось бы его спросить: ну и что он этим хотел сказать? Двадцать лет мы слышим его тенор: ах, рабочие, ах, труд, ах, пятое-десятое... А позвольте вас спросить: что представляет из себя этот И. на нашем участке работы? Что он - техник, инженер, или он оперный артист, присланный к нам сюда для интереса? Или что-нибудь он умеет делать? В том-то и дело, что он ничего не умеет делать. Он только произносит голые речи. А мы, представьте себе, за эти двадцать лег значительно выросли. Многие из нас имеют образование в размере семилетки. А некоторые у нас окончили десять классов. И они бы сами могли кое-чему поучить уважаемого товарища Ч., поскольку вожатые сейчас не прежней формации. Это в прежнее время вожатый умел только вращать ручку мотора, а в настоящий момент вожатый - это своего рода специалист, который может и схему мотора начертить, и политическую речь произнести, и дать урок по тригонометрии нашему оратору Ч.
    Тут исключительный шум поднялся. Крики. Возгласы.
    Председатель слегка оробел. Не знает, как ему на это реагировать.
    А возгласы продолжаются: "Правильно!", "Исключительно верно!", "Долой его!"
    Тогда один встает и говорит:
    - Нет, выгонять нашего пресловутого оратора не надо, поскольку он двадцать лет подвизался на своем поприще. Но лучше он пущай в месткоме сидит и там усиленно марки наклеивает, чем он будет на наших производственных собраниях нравственные речи произносить.
    И тут снова все закричали. "Правильно!"
    А один, склонный к перегибу, встал и сказал:
    - Наверно, этот Ч. придумал себе лозунг: чем возить, так лучше погонять. Вот он поэтому и очутился во главе нас.
    Тогда председатель прервал оратора. Он сказал:
    - Не надо оскорблять личности.
    Тут все моментально взглянули на этого Ч. Все рассчитывали увидеть на его лице бурю негодования, расстройство и смятение чувств. Но ничего подобного не увидели.
    Ч. встал, улыбнулся и, почесавши затылок, сказал:
    - Собственно говоря, что вы на меня-то взъелись? Я-то тут при чем? Это вы меня выдвигали, а я этому не переставал удивляться... Я с самого начала говорил, что я ни уха ни рыла не понимаю в вашем деле. Больше того, я начал вами заправлять, будучи совершенно малограмотным господином. Да и сейчас, откровенно вам скажу, я по шести ошибок в двух строчках делаю.
    Тут все засмеялись. И сам Ч. тоже засмеялся.
    Он сказал:
    - Прямо я сам на себя удивляюсь. Двадцать лет как в сказке жил.
    Тогда встает один кондуктор и говорит:
    - Это как у Пушкина... А теперь он остался у разбитого корыта.
    Председатель говорит:
    - Это он потому остался у разбитого корыта, что он двадцать лет поучал, а сам ничему не научился.
    Тут вскоре собрание было закрыто.
    И через несколько дней началась другая жизнь - на основе знания дела.

    1938

наука стоматология