Главное - Василий Конопатов с барышней ехал. Поехал бы он один - все обошлось бы славным образом. А тут черт дернул Васю с барышней на трамвае выехать.
    И, главное, как сложилось все дефективно! Например, Вася и привычки никогда не имел по трамваям ездить. Всегда пехом перся. То есть случая не было, чтоб парень в трамвай влез и добровольно гривенник кондуктору отдал.
    А тут нате вам - манеры показал. Мол, не угодно ли вам, дорогая барышня, в трамвае покататься? К чему, дескать, туфлями лужи черпать?
    Скажи на милость, какие великосветские манеры!
    Так вот, влез Вася Конопатов в трамвай и даму за собой впер. И мало того, что впер, а еще и заплатил за нее без особого скандалу.
    Ну, заплатил - и заплатил. Ничего в этом нет особенного. Стой, подлая душа, на месте, не задавайся. Так нет, начал, дьявол, для фасона за кожаные штуки хвататься. За верхние держатели. Ну, и дохватался.
    Были у парня небольшие часы - сперли.
    И только сейчас тут были. А тут вдруг хватился, хотел перед дамой пыль пустить - часов и нету. Заголосил, конечно.
    - Да что ж это, - говорит. - Раз в жизни в трамвай вопрешься, и то трогают.
    Тут в трамвае началась, конечно, неразбериха. Остановили вагон. Вася, конечно, сразу на даму свою подумал, не она ли вообще увела часы. Дама - в слезы.
    - Я, - говорит, - привычки не имею за часы хвататься.
    Тут публика стала наседать.
    - Это, - говорит, - нахальство на барышню тень наводить.
    Барышня отвечает сквозь слезы:
    - Василий, говорит, Митрофанович, против вас я ничего не имею. Несчастье, говорит, каждого человека пригинает. Но, говорит, пойдемте, прошу вас, в угрозыск. Пущай там зафиксируют, что часы - пропажа. И, может, они, слава богу, найдутся.
    Василий Митрофанович отвечает:
    - Угрозыск тут ни при чем. А что на вас я подумал - будьте любезны, извините. Несчастье, это действительно, человека пригинает.
    Тут публика стала выражаться. Мол, как это можно? Если часы - пропажа, то обязательно люди в угрозыск ходят и заявляют.
    Василий Митрофановнч говорит:
    - Да мне, говорит, граждане, прямо некогда и, одним словом, неохота в угрозыск идти. Особых делов, говорит, у меня там нету. Это, говорит, не обязательно идти.
    Публика говорит:
    - Обязательно. Как это можно, когда часы - пропажа. Идемте, мы свидетели.
    Василий Митрофанович отвечает:
    - Это насилие над личностью.
    Однако все-таки пойти пришлось.
    И что бы вы, милые мои, думали? Зашел парень в угрозыск, а оттуда не вышел. Так-таки вот и не вышел. Застрял там. Главное - пришел парень со свидетелями, объясняет. Ему говорят:
    - Ладно, найдем. Заполните эту анкету. И объясните, какие часы.
    Стал парень объяснять и заполнять - и запутался.
    Стали его спрашивать, где он в девятнадцатом году был. Велели показать большой палец. Ну, и конченое дело. Приказали остаться и не удаляться. А барышню отпустили.
    И подумать, граждане, что творится? Человек в угрозыск не моги зайти. Заметают.

    1926