Станция Тимохино. Минуты две стоит поезд на этой станции. Ерундовая вообще станция. Вроде полустанок. А глядите, какие там дела творятся. На ткацкой фабрике.
Стала пропадать там пряжа.
Месяц пропадает. И два пропадает. И год пропадает. И пять лет пропадает... Наконец на шестой год рабочие взбеленились.
- Что ж это, - говорят, - пряжа пропадает, а мы глазами мигаем и собрание не собираем. Надо бы собрание собрать: выяснить - как, чего и почему.
Собрались. Начали.
Все кроют последними словами воров. И этак их, и так, и перетак.
По очереди каждый гражданин выходит к помосту и кроет.
Старший мастер Кадушкин едва не прослезился.
- Братцы! - говорит. - Пора по зубам стукнуть мошенников. До каких пор будем терпеть и страдать?!
После старшего мастера вышел ткач Егоров, Василий Иванович.
- Братцы, - говорит, - не время выносить резолюции. Иначе как экстренными мерами и высшим наказанием не проймешь разбойников. Пора сплотиться и соединиться. Потому - такая чудная пряжа пропадает - жалко же. Была бы дрянь пряжа - разве плакали бы?! А то такая пряжа, что носки я три года не снимая ношу - и ни дырочки.
Тут с места встает старший мастер Кадушкин.
- Ха! - говорит, - носки. Носок, говорит, вроде как сапогом защищен. Чего ему делается! Я вот, говорит, свитер с этой пряжи два года ношу, и все он как новенький. А ты, чудак, с носком лезешь.
Тут еще один ткач встает с места.
- Свитер, - говорит, - это тоже не разговор, товарищи. Свитер, говорит, это вроде как костюм. Чего ему делается. Я, говорит, перчатки шесть лет ношу, и хоть бы хны. И еще десять лет носить буду, если их не сопрут. А сопрут, так вор, бродяга, наносится... И дети, говорит, все у меня перчатки носят с этой пряжи. И родственники. И не нахвалятся.
Тут начали с места подтверждать: дескать, пряжа действительно выдающаяся, к чему спорить. И не лучше ли, заместо спора, перейти к делу и выискать способ переловить мошенников.
Были приняты энергичные меры: дежурства, засады и обыски. Однако воров не нашли.
И только на днях автор прочел в газете, что семь человек с этой фабрики все-таки засыпались. Среди засыпавшихся были все знакомые имена: старший мастер Кадушкин, Василий Иванович Егоров и другие.
А приговорили их... Тьфу, черт! Мне-то что - к чему их приговорили? Недоставало адрес ихний еще сообщить. Тьфу, черт, а ведь сообщил - станция Тимохино.
Ах, читатель, до чего заедает общественное настроение.
