В этом году мне исполнилось, ребята, сорок лет. Значит, выходит, что я сорок раз видел новогоднюю елку. Это много!
    Ну, первые три года жизни я, наверно, не понимал, что такое елка. Наверно, мама выносила меня на ручках. И, наверно, я своими черными глазенками без интереса смотрел на разукрашенное дерево.
    А когда мне, дети, ударило пять лет, то я уже отлично понимал, что такое елка.
    И я с нетерпением ожидал этого веселого праздника. И даже в щелочку двери подглядывал, как моя мама украшает елку.
    А моей сестренке Леле было в то время семь лет. И она была исключительно бойкая девочка.
    Она мне однажды сказала:
    - Минька, мама ушла на кухню. Давай пойдем в комнату, где стоит елка, и поглядим, что там делается.
    Вот мы с сестренкой Лелей вошли в комнату. И видим: очень красивая елка. А под елкой лежат подарки. А на елке разноцветные бусы, флаги, фонарики, золотые орех и, пастилки и крымские яблочки.
    Моя сестренка Леля говорит:
    - Не будем глядеть подарки. А вместо того давай лучше съедим по одной пастилке.
    И вот она подходит к елке и моментально съедает одну пастилку, висящую на ниточке.
    Я говорю:
    - Леля, если ты съела пастилочку, то я тоже сейчас что-нибудь съем.
    И я подхожу к елке и откусываю маленький кусочек яблока.
    Леля говорит:
    - Минька, если ты яблоко откусил, то я сейчас другую пастилку съем и вдобавок возьму себе еще эту конфетку.
    А Леля была очень такая высокая, длинновязая девочка. И она могла высоко достать.
    Она встала на цыпочки и своим большим ртом стала поедать вторую пастилку.
    А я был удивительно маленького роста. И мне почти что ничего нельзя было достать, кроме одного яблока, которое висело низко.
    Я говорю:
    - Если ты, Лелища, съела вторую пастилку, то я еще раз откушу это яблоко.
    И я снова беру руками это яблочко и снова его немножко откусываю.
    Леля говорит:
    - Если ты второй раз откусил яблоко, то я не буду больше церемониться и сейчас съем третью пастилку и вдобавок возьму себе на память хлопушку и орех.
    Тогда я чуть не заревел. Потому что она могла до всего дотянуться, а я нет.
    Я ей говорю:
    - А я, Лелища, как поставлю к елке стул и как достану себе тоже что-нибудь, кроме яблока.
    И вот я стал своими худенькими ручонками тянуть к елке стул. Но стул упал на меня. Я хотел поднять стул. Но он снова упал. И прямо на подарки.
    Леля говорит:
    - Минька, ты, кажется, разбил куклу. Так и есть. Ты отбил у куклы фарфоровую ручку.
    Тут раздались мамины шаги, и мы с Лелей убежали в другую комнату.
    Леля говорит:
    - Вот теперь, Минька, я не ручаюсь, что мама тебя не выдерет.
    Я хотел зареветь, но в этот момент пришли гости. Много детей с их родителями.
    И тогда наша мама зажгла все свечи на елке, открыла дверь и сказала:
    - Все входите.
    И все дети вошли в комнату, где стояла елка.
    Наша мама говорит:
    - Теперь пусть каждый ребенок подходит ко мне, и я каждому буду давать игрушку и угощение.
    И вот дети стали подходить к нашей маме. И она каждому дарила игрушку. Потом снимала с елки яблоко, пастилку и конфету и тоже дарила ребенку.
    И все дети были очень рады. Потом мама взяла в руки то яблоко, которое я откусил, и сказала:
    - Леля и Минька, подойдите сюда. Кто из вас двоих откусил это яблоко?
    Леля сказала:
    - Это Минькина работа.
    Я дернул Лелю за косичку и сказал:
    - Это меня Лелька научила.
    Мама говорит:
    - Лелю я поставлю в угол носом, а тебе я хотела подарить заводной паровозик. Но теперь этот заводной паровозик я подарю тому мальчику, которому я хотела дать откусанное яблоко.
    И она взяла паровозик и подарила его одному четырехлетнему мальчику. И тот моментально стал с ним играть.
    И я рассердился на этого мальчика и ударил его по руке игрушкой. И он так отчаянно заревел, что его собственная мама взяла его на ручки и сказала:
    - С этих пор я не буду приходить к вам в гости с моим мальчиком.
    И я сказал:
    - Можете уходить, и тогда паровозик мне останется.
    И та мама удивилась моим словам и сказала:
    - Наверное, ваш мальчик будет разбойник.
    И тогда моя мама взяла меня на ручки и сказала той маме:
    - Не смейте так говорить про моего мальчика. Лучше уходите со своим золотушным ребенком и никогда к нам больше не приходите.
    И та мама сказала:
    - Я так и сделаю. С вами водиться - что в крапиву садиться.
    И тогда еще одна, третья мама, сказала:
    - И я тоже уйду. Моя девочка не заслужила того, чтобы ей дарили куклу с обломанной рукой.
    И моя сестренка Леля закричала:
    - Можете тоже уходить со своим золотушным ребенком. И тогда кукла со сломанной ручкой мне останется.
    И тогда я, сидя на маминых руках, закричал:
    - Вообще можете все уходить, и тогда все игрушки нам останутся.
    И тогда все гости стали уходить.
    И наша мама удивилась, что мы остались одни.
    Но вдруг в комнату вошел наш папа.
    Он сказал:
    - Такое воспитание губит моих детей. Я не хочу, чтобы они дрались, ссорились и выгоняли гостей. Им будет трудно жить на свете, и они умрут в одиночестве.
    И папа подошел к елке и потушил все свечи. Потом сказал:
    - Моментально ложитесь спать. А завтра все игрушки я отдам гостям.
    И вот, ребята, прошло с тех пор тридцать пять лет, и я до сих пор хорошо помню эту елку.
    И за все эти тридцать пять лет я, дети, ни разу больше не съел чужого яблока и ни разу не ударил того, кто слабее меня. И теперь доктора говорят, что я поэтому такой сравнительно веселый и добродушный.