:: На главную :: Библиотека ::



Иван Сусанин

В исходе 1612 года юный Михаил Феодорович Романов, последняя отрасль Руриковой династии, скрывался в Костромской области. В то время Москву занимали поляки: сии пришельцы хотели утвердить на российском престоле царевича Владислава, сына короля их Сигизмунда III. Один отряд проникнул в костромские пределы и искал захватить Михаила. Вблизи от его убежища враги схватили Ивана Сусанина, жителя села Домнина, и требовали, чтобы он тайно провел их к жилищу будущего венценосца России. Как верный сын отечества, Сусанин захотел лучше погибнуть, нежели предательством спасти жизнь. Он повел поляков в противную сторону и известил Михаила об опасности: бывшие с ним успели увезти его. Раздраженные поляки убили Сусанина. По восшествии на престол Михаила Феодоровича (в 1613) потомству Сусанина дана была жалованная грамота на участок земли при селе Домнине; ее подтверждали и последующие государи.

   «Куда ты ведешь нас?.. не видно ни зги!—
   Сусанину с сердцем вскричали враги: —
   Мы вязнем и тонем в сугробинах снега;
   Нам, знать, не добраться с тобой до ночлега.
   Ты сбился, брат, верно, нарочно с пути;
   Но тем Михаила тебе не спасти!

   Пусть мы заблудились, пусть вьюга бушует,
   Но смерти от ляхов ваш царь не минует!..
   Веди ж нас,— так будет тебе за труды;
   Иль бойся: не долго у нас до беды!
   Заставил всю ночь нас пробиться с метелью...
   Но что там чернеет в долине за елью?»

   «Деревня!— сарматам в ответ мужичок: —
   Вот гумна, заборы, а вот и мосток.
   За мною! в ворота!— избушечка эта
   Во всякое время для гостя нагрета.
   Войдите — не бойтесь!» — «Ну, то-то, москаль!..
   Какая же, братцы, чертовская даль!

   Такой я проклятой не видывал ночи,
   Слепились от снегу соколии очи...
   Жупан мой — хоть выжми, нет нитки сухой!—
   Вошед, проворчал так сармат молодой.—
   Вина нам, хозяин! мы смокли, иззябли!
   Скорей!.. не заставь нас приняться за сабли!»

   Вот скатерть простая на стол постлана;
   Поставлено пиво и кружка вина,
   И русская каша и щи пред гостями,
   И хлеб перед каждым большими ломтями.
   В окончины ветер, бушуя, стучит;
   Уныло и с треском лучина горит.

   Давно уж за полночь!.. Сном крепким объяты,
   Лежат беззаботно по лавкам сарматы.
   Все в дымной избушке вкушают покой;
   Один, настороже, Сусанин седой
   Вполголоса молит в углу у иконы
   Царю молодому святой обороны!..

   Вдруг кто-то к воротам подъехал верхом.
   Сусанин поднялся и в двери тайком...
   «Ты ль это, родимый?.. А я за тобою!
   «Куда ты уходишь ненастной порою?
   За полночь... а ветер еще не затих;
   Наводишь тоску лишь на сердце родных!»

   «Приводит сам бог тебя к этому дому,
   Мой сын, поспешай же к царю молодому,
   Скажи Михаилу, чтоб скрылся скорей,
   Что гордые ляхи, по злобе своей,
   Его потаенно убить замышляют
   И новой бедою Москве угрожают!

   Скажи, что Сусанин спасает царя,
   Любовью к отчизне и вере горя.
   Скажи, что спасенье в одном лишь побеге
   И что уж убийцы со мной на ночлеге».
   — «Но что ты затеял? подумай, родной!
   Убьют тебя ляхи... Что будет со мной?

   И с юной сестрою и с матерью хилой?»
   — «Творец защитит вас святой своей силой.
   Не даст он погибнуть, родимые, вам:
   Покров и помощник он всем сиротам.
   Прощай же, о сын мой, нам дорого время;
   И помни: я гибну за русское племя!»

   Рыдая, на лошадь Сусанин младой
   Вскочил и помчался свистящей стрелой.
   Луна между тем совершила полкруга;
   Свист ветра умолкнул, утихнула вьюга.
   На небе восточном зарделась заря,
   Проснулись сарматы — злодеи царя.

   «Сусанин!— вскричали,— что молишься богу?
   Теперь уж не время — пора нам в дорогу!»
   Оставив деревню шумящей толпой,
   В лес темный вступают окольной тропой.
   Сусанин ведет их... Вот утро настало,
   И солнце сквозь ветви в лесу засияло:

   То скроется быстро, то ярко блеснет,
   То тускло засветит, то вновь пропадет.
   Стоят не шелохнясь и дуб и береза,
   Лишь снег под ногами скрипит от мороза,
   Лишь временно ворон, вспорхнув, прошумит,
   И дятел дуплистую иву долбит.

   Друг за другом идут в молчаньи сарматы;
   Всё дале и дале седой их вожатый.
   Уж солнце высоко сияет с небес —
   Всё глуше и диче становится лес!
   И вдруг пропадает тропинка пред ними:
   И сосны и ели, ветвями густыми

   Склонившись угрюмо до самой земли,
   Дебристую стену из сучьев сплели.
   Вотще настороже тревожное ухо:
   Всё в том захолустье и мертво и глухо...
   «Куда ты завел нас?» — лях старый вскричал.
   «Туда, куда нужно!— Сусанин сказал. —

   Убейте! замучьте!— моя здесь могила!
   Но знайте и рвитесь: я спас Михаила!
   Предателя, мнили, во мне вы нашли:
   Их нет и не будет на Русской земли!
   В ней каждый отчизну с младенчества любит
   И душу изменой свою не погубит».

   «Злодей!— закричали враги, закипев,—
   Умрешь под мечами!» — «Не страшен ваш гнев!
   Кто русский по сердцу, тот бодро, и смело,
   И радостно гибнет за правое дело!
   Ни казни, ни смерти и я не боюсь:
   Не дрогнув, умру за царя и за Русь!»

   «Умри же!— сарматы герою вскричали,
   И сабли над старцем, свистя, засверкали! —
   Погибни, предатель! Конец твой настал!»
   И твердый Сусанин весь в язвах упал!
   Снег чистый чистейшая кровь обагрила:
   Она для России спасла Михаила!

   (1822)


Яндекс Реклама на Яндексе Помощь Показать
Hosted by uCoz